Мой несчастный случай даровал мне 70% ожогов и множественные переломы. Не буду вдаваться в подробности, ситуация, как и у многих, тяжёлая. Мой новый путь длинною в пять лет (сейчас мне 19), сопровождается разными больницами и врачами. Я лежала в Нижнем Новгороде, у себя в Казани, а в итоге жизнь мне спасли только в Московской 9-ой Сперанского, как мы обычно шутим, мой второй роддом.
В течении первых трёх лет мы с моей мамой жили в больницах. Эти три года нашего личного ада впитали в себя очень много нашей совместной боли. В обмен на страшный, горький опыт. В условиях которого мы научились выживать, с юмором, музыкой, кулинарией с помощью одной микроволновки и т.д.Мы боялись ехать в Москву, но все эти стереотипы о москвичах совершенно не оправдались. Нас приняли прекрасно. И знаете, в Сперанского мне впервые сказали: «Не бойся, мы не сделаем тебе больно», и не соврали. Меня там любили и правда хотели вдохнуть жизнь. Приехала я туда уже еле живая, весила очень мало, не могла есть, и мои огромные глаза излучали страх, когда ко мне подходили. В общем, если б не Москва, не Евгений Рыжов, который спас меня, меня бы сейчас не было.
В реанимации мою Маму пускали ко мне ненадолго. Учитывая, что до этого она уже сама меня перевязывала и жила со мной в реанимациях, мне ее очень не хватало. Естественно, мне всегда было страшно. Особенно когда был обход и все врачи выстраиваются вокруг твоего клинитрона (специальная кровать для ожоговых). Я старалась спрятаться от них, но мои глаза выдавали все мои мысли. Самое интересное, что они не проигнорировали мое поведение. Тогда они больше не стали так делать.Оказавшись в надёжных руках команды врачей, тело быстро пошло на поправку. А вот над моим психологическим состоянием работа шла с другой стороны. Через месяц меня подняли из реанимации в отделение и сказали моей Маме, чтобы она занималась сейчас только моим настроением. И старалась впихнуть в меня больше еды и вкусняшек. Тут меня даже просить не надо.
В помощь Маме для меня готовили отдельно, мои любимые блюда. Прямо в больнице. Я помню своего повара, ее зовут Ксюша. И у меня как у ценителя кулинарии от такого бережного отношения конечно же выросли новые крылья.
Вместе мы полностью наладили пищеварение, и я смогла набрать вес. Наконец-то немного разгруженная от огромной ответственности за мои раны мама превратила мою палату в самую красивую и сказочную, какую только можно было сделать. Всякие свисающие огромные бумажные цветки, все стены в наклейках. Хорошо что, когда мы съезжали они не отклеились вместе со стеной. Хотя бабочки там все же остались.
Тогда мы познакомились с работниками ожогового фонда. С Маней, Соней, Кирочкой, и Олей. Это конечно не все, но это именно те что приходили к нам. Сначала я не поняла, а потом как поняла)))Понимаете, в реабилитационный период любому ребенку необходимо отвлекаться от лечения, перевязок, боли. Ему нужно общение и новые знакомства, как свежий глоток воздуха. Я считаю так должно быть в каждой детской больнице, да и во взрослой было бы неплохо. Должна быть игровая, место, где можно пообщаться с такими же как ты. Поиграть в игры, какие хочешь, найти себе или своему ребенку занятие по вкусу, например, девочки фонда часто устраивают мастер-классы, рисуют, лепят, мастерят. Это очень важно для психологического состояния, не говоря уже о полезности развития моторики и социального опыта.
Для нас с Мамой девочки стали настоящей находкой и поддержкой, мы обе могли развеяться за замечательной беседой с приятным послевкусием. Они умеют создать какую-то домашнюю атмосферу. В которой больница, не больница, а как будто детский лагерь. Где тебя не дадут в обиду.
Я бы очень хотела как то поддержать фонд, врачей. Когда я заработаю свои первые миллионы, я обязательно вложу их в эту больницу, во врачей, в фонд. Такую слаженную команду, которая вкладывается в тебя от души, ничего не ожидая взамен, нужно беречь.
